Помочь, нельзя вылечить

Диагноз «деменция» ежегодно ставят 10 миллионам человек

Кира БЕЛОВА

Каждые три секунды у кого-то диагностируют деменцию. В год, по оценке ВОЗ, на планете выявляется около 10 млн новых случаев. Глобальные потери, связанные с этой напастью, ежегодно превышают $ 1,3 трлн. Мы попробуем разобраться в парадоксе XXI века: почему человечество как огня боится вирусов, но спокойно относится к массовой утрате интеллекта; почему на лечение выделяются миллиарды, а причина болезни остается неизвестной; можно ли, пока лучшие умы ищут лекарство, хотя бы научиться беречь свой мозг — как память о себе.

Деменция — не одна болезнь, а целое семейство аномалий, которые лишают человека способности жить самостоятельно. Альцгеймер — самая распространенная форма деменции: на нее приходится до 70% всех случаев. Другие разновидности — сосудистая, лобно-височная, смешанная. По определению Merriam–Webster Medical Dictionary, болезнь Альцгеймера — это «дегенеративное заболевание головного мозга неизвестной причины, приводящее к постепенной потере памяти, нарушению мышления и изменениям личности».

К сожалению, медицина пока может лишь описать, как именно исчезает личность. Почему это происходит, до сих пор неизвестно… Между тем цифры распространения деменции напоминают сводки эпиднадзора: каждые три секунды — новый случай, 10 млн диагнозов ежегодно. Однако ни ВОЗ, ни CDC, ни Минздрав России не объявляют пандемию или эпидемию. Почему?

ВОЗ определяет пандемию как «распространение новой болезни по всему миру». Агентство CDC (Centers for Disease Control and Prevention) — Центры по контролю и профилактике заболеваний США — описывает эпидемию как «возникновение числа случаев заболевания, значительно превышающего ожидаемое». Оба определения подразумевают вспышку, несущую смертность — быструю, очевидную, устрашающую. В случае же деменции, наоборот, умирает не тело, а мозг, причем постепенно. Вероятно, поэтому ВОЗ в 2017 году запустила не режим ЧС, а Глобальный план действий по деменции (2017–2025) — документ о профилактике, уходе и информировании, а не о борьбе с заразой. Но если смотреть не на юридические определения, а на факты, деменция действительно ведет себя как эпидемия. Она поражает целые страны, меняет экономику, социальную структуру и систему здравоохранения.

По оценке ВОЗ, сегодня в мире деменция диагностирована у 57 млн человек. К 2050 году прогнозируется рост до 153 млн — это примерно 0,7 % человечества. В США, по данным Alzheimer’s Association (2025 Facts & Figures), с болезнью Альцгеймера живут более 7,2 млн человек старше 65 лет. К 2050 году прогнозируется почти 13 млн — порядка 2% населения страны. В России, по данным Минздрава РФ и Российского геронтологического научно-клинического центра, с деменцией живут около 1–1,5 млн человек, к 2035 году их число может достигнуть 2–3,6 млн — около 1% населения.

Принято считать, что большее число людей с деменцией живут в странах с низким и средним уровнем жизни — там, где ниже доход, образование и слабее система здравоохранения. Но если взглянуть на список из 10 стран, лидирующих по абсолютному количеству больных деменцией, то очевидно, что США и Япония в эту теорию не вписываются.

Составлено автором по материалам World Health Organization, Institute for Health Metrics and Evaluation и Alzheimer’s Disease International

Королевская напасть

Деменция не вызывает паники, поскольку для общества в целом протекает незаметно. Она не заполняет новостные ленты, пока не коснется здоровья лидера большой страны: самый яркий пример — король Великобритании Карл III, страдающий от Альцгеймера уже 12 лет: болезнь никак не помешала ему в 2022 году занять престол.

Это самая дорогая хворь современности с экономическим ущербом более $1,3 трлн в год и самая пугающая своими последствиями. Так, в США затраты на уход за людьми с деменцией уже превышают бюджет всей системы образования некоторых штатов, а к 2050 году могут вырасти почти вдвое, достигнув $2,8 трлн ежегодно, согласно оценке Alzheimer’s Association, 2025 Facts & Figures.

В США борьбу с деменцией «возглавляет» Alzheimer’s Association — некоммерческая организация, финансирующая исследования и поддерживающая миллионы семей. Она определяет рамки диагностики по документам NIA–AA (National Institute on Aging — Alzheimer’s Association). По ним диагноз должен быть подтвержден наличием амилоидной патологии — отложением в мозге белка бета-амилоида. Амилоид в норме есть у каждого, когда же механизм его очистки нарушается, он начинает слипаться в бляшки, мешая нейронам обмениваться сигналами. Это можно увидеть на ПЭТ-сканировании или по анализу спинномозговой жидкости.

Наличие амилоида — ключ к решению, можно ли назначать антиамилоидную терапию, способную замедлить прогресс болезни. Однако FDA предупреждает о риске ARIA (Amyloid-Related Imaging Abnormalities) — побочного эффекта, при котором возникают отеки и микрокровоизлияния в мозге. Поэтому сегодня обязательным условием лечения стало регулярное МРТ-наблюдение.

Так подтверждается главный парадокс эпохи: мы лечим то, что до конца не понимаем. Болезнь остается черным ящиком — мы не видим, что внутри, но учимся распознавать ее по внешним реакциям… Что интересно, ученые все чаще находят связь между нейродегенеративными процессами и вирусами — ВИЧ, герпесом и др. Есть исследования, подтверждающие, что герпесвирус HSV-1 способен вызывать воспаление мозга и ухудшать память. В других работах отмечается защитный эффект от противовирусных препаратов. Прямая связь не доказана, но корреляция просматривается.

Ацетилхолин и глутамат

Болезнь Альцгеймера начинается задолго до первых симптомов. Сначала происходят доклинические изменения: человек еще здоров, но мозг уже теряет связи. Врачи выделяют три стадии. Первая — легкие когнитивные нарушения, когда забываются слова, имена, даты, пациент путает предметы, теряет вещи. Вторая — умеренная, при которой нарушаются навыки ориентации, счета, последовательности действий. Наконец, третья стадия — тяжелая. С ней исчезают речь, узнавание, способность к самообслуживанию, мозг теряет власть над телом… По поведению клеток и химическим изменениям в мозге врачи могут воздействовать на процесс, пусть и не понимая первопричину. Сейчас медицина предлагает делать это двумя способами:

1. Поддерживать работу нейронов — чтобы они дольше «разговаривали» друг с другом.

Главный способ общения нейронов — маленькие химические послания. Одно из самых важных — ацетилхолин, молекула, которая помогает нам запоминать, сосредотачиваться, ориентироваться в пространстве и управлять вниманием.

При Альцгеймере нейроны, которые вырабатывают ацетилхолин, разрушаются быстрее других  и мозг начинает «молчать». Медикаменты этой группы не создают новые клетки, но помогают сохранить то, что еще работает: они замедляют разрушение ацетилхолина, благодаря чему мозг чуть лучше держит внимание и память, а человеку становится проще собраться, вспомнить, сосредоточиться. Это — поддержка оставшихся связей, чтобы они не погасли слишком быстро.

2. Успокаивать чрезмерное возбуждение мозга — чтобы клетки не «сгорали».

Второй способ связан с глутаматом. Это главный «ускоритель» мозга: он помогает нейронам учиться и передавать сигналы быстро.

Но при Альцгеймере глутамата часто становится слишком много. Нейроны работают на повышенной скорости, перегреваются, истощаются и в итоге гибнут раньше времени. Терапия, основанная на NMDA («эн-метил-ди-аспартатные рецепторы»)-механизме, регулирует этот избыток возбуждения, снижает хаос в нейронных цепях и продлевает срок жизни клеток.

Увы, ни один из методов не останавливает болезнь. Пока медицина умеет только замедлять падение, выигрывая месяцы и годы качества жизни. Но в сочетании оба подхода могут продлить ясные периоды, снизить тревожность и спутанность, облегчить ориентацию, уменьшить поведенческие нарушения. Это немного, но для семьи и самого пациента критически важно.

Загружай мозги

Помимо лекарств, в ходе множества независимых исследований разработаны меры, которые снижают риск деменции. Их называют модифицируемыми факторами риска — это то, что человек может изменить сам:

• ежедневная физическая активность хотя бы 20–30 минут;
• качественный сон без хронического недосыпа;
• контроль стресса, потому что кортизол разрушает память;
• чтение, обучение, настольные и логические игры — тренировка памяти и внимания;
• здоровый рацион: рыба, оливковое масло, орехи, зелень;
• контроль давления, сахара и холестерина — сосуды и мозг связаны напрямую.

Все эти меры не убивают болезнь априори, но смещают ее начало, дают мозгу «запас прочности» и позволяют сопротивляться дольше.

…В 2002 году в журнале JAMA вышло исследование, в котором ученые из Rush University (США) отчитались о почти пятилетнем наблюдении 801 пожилого человека. Каждому участнику эксперимента был присвоен индекс когнитивной активности — по частоте занятий, требующих работы памяти и внимания: чтение, письмо, игры, посещение музеев. Повышение индекса всего на 1 пункт снижало риск Альцгеймера на 33%. Чем чаще мозг вовлекался в размышления и анализ, тем дольше он сохранял устойчивость. Таким образом когнитивная активность повсеместно стала считаться самой естественной формы профилактики — не таблеткой, а образом жизни.

Впрочем, в последнее время появились исследования, ставящие под сомнение устоявшееся уже врачебное мнение о безальтернативности регулярной загрузки себя любимого умственным трудом. Пишут, если «мегамозг» слишком много думал по жизни – анализировал, принимал сложные решения, переживал под гнетом ответственности — значит, он в любом случае износится раньше времени.

На самом деле правда в деталях. Конечно же, умственная работа полезна, но только если вы научитесь чувствовать грань между ней и стрессом. Большие когортные исследования (десятки тысяч людей, многие годы наблюдений) раз за разом подтверждают одно и то же: сложная мыслительная деятельность, постоянное обучение, общение с единомышленниками, богатый креативный опыт — все это связано с меньшим риском деменции и более поздним началом симптомов.

Это называется когнитивным резервом — запасом прочности мозга, который накапливается, начиная с младых ногтей, в ходе всей жизни. Но, действительно, есть и «темная» сторона. Если умственная работа проходила в условиях постоянного давления — стресс, дедлайны, отсутствие сна и контроля над жизненным графиком — риски растут уже из-за хронического перенапряжения, а не из-за самой умственной активности. То есть важно не сколько «мегамозг» думал, а как сам человек проживал свою карьеру.

Схожие алгоритмы помогают сохранить ментальное здоровье и на заслуженном отдыхе. Исследования показывают: если пенсия сопровождается самоизоляцией, нарушением режима, сидением у телевизора — когнитивный спад ускоряется. Если, напротив, жизнь полна новыми людьми, впечатлениями, гибкой умственной активностью — мозг продолжает тренироваться. Как и в случае с трудовыми буднями, на пенсии мозг любит работу, но не выгорание. Мы не можем «натренировать» его как бицепс до состояния вечной молодости. Но можем создать условия, в которых он стареет медленнее. В этом смысле логические игры, чтение, хобби, новые навыки — скорее не «тренировка», а мягкая гимнастика, продлевающая жизнь мозга подобно тому, как скандинавская ходьба продлевает жизнь сердца.